|
|
УЧАСТНИКИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Родился 10.02.1920 г. в г. Задонске Орловской области
В 1921 году отец уехал в Москву устраиваться на зароботки. Он был слесарем высшего разряда, "машинистом", и его приняли в ремонтный цех
завода "Серп и молот". В 1924 г. отцу предоставили комнату в доме по Костомаровскому переулку, на берегу реки Яузы. Отец сразу же перевёз и семью.
Было это 21 января 1924 года. Он вступил в партию по "ленинскому призыву" в траурные дни смерти вождя.
В 1928 г. я поступил, а в 1938 окончил среднюю школу № 422, успешно сдал вступительные экзамены в МВТУ им. Баумана.
В июне 1941 г. я учился на третьем курсе института. В июле, когда уже был окружён Смоленск, нависала реальная угроза над Москвой, МПВКП(б)
обратился к москвичам с призывом встать на защиту столицы. У нас, студентов МВТУ, была бронь, так как нас готовили для оборонной индустрии и
согласно указанию самого Сталина, начиная с 1938 года, в армию небрали.
Но отец у меня - партиец ленинского призыва, а я - комсомолец, 6 июля отказался от брони и добровольно вступил в народное ополчение, в 7-ю дивизию Бауманского района. Москва, по числу районов, выставила 12 дивизий народного ополчения. В сентябре, после окончания школы младших командиров, меня направили в 21-й полк дивизии командиром орудия.
После ускоренного обучения дивизия сначала пешим маршем, затем по железной дороге, была спешно переброшена на запад и высадилась на станции
Вязьма, которую немцы непрерывно бомбили.
В октябре я в составе дивизии принимал участие в жестоких кровопролитных боях за Москву западнее города Вязьма. За шесть дней боёв (со 2 по 8 октября)
дивизия понесла большие потери. В дивизии было 12 тысячь человек, после войны совет ветеранов дивизии зарегестрировал около 40 ополченцев бауманцев.
Москвичи заплатили дорогую цену за свою оборону. На месте этих боёв на 242-м километре Минского шоссе сооружён памятный монумент, на котором крупными
буквами высечено:
Ополченцы вооружены были плохо. В октябре войска Западного и Резервного фронтов оказались в окружении западнее Вязьмы (об этом пишет Маршал Рокоссовский в своих мемуарах "Солдатский долг").
Окружённые части потеряли связь с вышестоящими штабами, самостоятельно с огромным трудом пробивались через вражеские заслоны на восток, к своим.
Бауманская дивизия оказалась без командира, и в дивизии возникла некоторая растерянность.
Я решил самостоятельно выводить свой расчёт, группу в семь человек к своим. Дней десять - ппятнадцать пробирались лесами на восток.
При переходе железной дороги у села Вербилово Смоленской области нас задержала немецкая охрана, взяла в плен и доставила в лагерь для пленных в городок Всходы Смоленской области.
Пленных поместили в громадном свинарнике. Было уже очень холодно. Зима сорок первого была ранняя и холодная. Мы круглые сутки жгли костры, чтобы согреться.
Охрану, часовых выставили только по углам сарая. три-четыре солдата. Рядом проходили местные жители. Я незаметно пристроился к ним, ко мне присоеденился ещё один пленный, и мы пошли вон из городка в лес.
В лесу вышли на большую поляну, на которой стояли стога сена и набитый сеном сарай. Устроились около сарая предохнуть. Вдруг на поляну выехали телеги с немецкими солдатами, очевидно, приехавшими за сеном. Нас задержали и возвратили в лагерь.
Через несколько дней, когда нас, пленных, набралось человек двести, всех погрузили на машины и отвезли в город Рославль, где был большой лагерь военнопленных
на несколько тысяч человек. Некоторые пленные находились в этом лагере уже по несколько недель и говорили нам: "Из этого лагеря я никуда не уйду, здесь хоть кормят, раз в день дают баланду и хлеб". Пол-литра баланды были из муки грубого помола, а кусок хлеба пополам с опилками.
Я же снова решил бежать и при первом удобном случае втёрся в колонну, которая направлялась на посадку в эшелон для отправки на запад. Везли на открытых товарных платформах. На рассвете я и ещё один красноармеец спрагнули с платформы. Было темновато, охрана нас незаметила и не открыла огонь.
Это произошло уже в Белоруссии, в близи города Добруш. Население Белоруссии по-доброму относилось к нам, беглым пленным. Пускали ночевать в избы, кормили. Женщины, чьи мужья были мобилизованы, говорили: "Может быть, мой сын или муж вот так же сейчас скитаеться по русским сёлам".
Так я зимой прошёл всю Белоруссию и попал на Украину. Из листовок, которые сбрасывались над оккупированной территорией нашими самолётами, я узнал, что наши войска освободили Елец, находившийся в сорока километрах от города Задонска, где я родился. В украинских сёлах уже появились полицаи. Больше одной ночи местные крестьяне не разрешали оставаться в доме, грозились выдать немцам.
В январе 1942 г. я около месяца скрывался в селе Фастовцы Бахмачского района Черниговской области, помогая хозяину молотить хлеб. Так как полицаи начали вылавливать и выдавать немцам наших, попавших в окружение или бежавших из плена, мне пришлось опять скрываться, переходя из одного глухого села в другое.
Май-июнь 1942 года, я скрывался в селе Македоны Ржищевского района Киевской области. Здесь мне удалось связаться со многими товарищами, красноармейцами и командирами, попавшими в окружение на Украине ещё в июле 1941 года. Мы организовали группу и решили идти на встречу нашим войскам, перейдя фронт. Но на берегу Днепра
нас захватили староста и вооружённые полицаи и отправили в лагерь военнопленных в город Переяслав Киевской области, а из него перевели в колоссальный лагерь на несколько десятков тысяч пленных в Дарницу, в районе Киева.
В октябре немцы отобрали среди нас молдых и здоровых, очевидно, для оправки в Германию. Погрузили в товарные вагоны. Окна были забиты колючей проволкой. Но когда, нас до этого выводили в город на работы, мне удалось подобрать с земли обломок ножовки по металлу и спрятать у себя в сапоге.
Повезли в германию, и я решил бежать первой же ночью. Когда поезд останавливался, немцы обходили эшелон и проверяли фонорями целостность колючей проволки на окнах. тогда я на ходу поезда обломком ножовки перепелил проволоку, отогнул её, выбрался из окна и перелез на буфера между вагонами.
За мной таким же образом вылезли ещё трое ребят. Вторым за мной был парень, учившийся до войны в 1-й артиллерийской спецшколе в Москве, находившейся около Курского вокзала, помню звали его Василием, это был высокий красивый парень, спортсмен. Двое других были из Подмосковья, кажеться, из Ногинска. В вагоне всего нас ехало человек сто.
Когда поезд замедлил ход, я спрыгнул первым и отбежал от полотна дороги метров на пятьдесят.
Вскоре заметил два силуэта - это оказались мои товарищи по побегу. Прыгавший вторым Василий, очевидно, погиб при прыжке. Мы его искали, звали, но ответа, к сожалению, не дождались. Решили уходить прочь от железной дороги и идти не группой а врозь. Так я пошёл по левобережной Украине на юг.
Переправился через Дон, пошёл на восток. Это было время, когда наши гнали немцев от Сталинграда. Здесь я встретился с нашими войскамии сразу же попал в руки смершевцев. Меня направили в фильтрационный лагерь на проверку. Лагерь находился за Волгой, названия города не помню, помню, что начиналось на букву Б.
Началась моя лагерная жизнь. Смершовцы подробно изучали мою историю, проверяли и перепроверяли. Скоро этот лагерь был расформирован, и меня повезли в другой, в городе Славгороде Алтайского края. Там я работал на строительстве химического завода, на монтаже котельной и турбин для электростанции.
Мы все числились бывшими военнослужащими.
Вскоре пришли документы, подтверждающие, что за мной никаких преступных действий и предательства не числится, с меня сняли конвой, я мог свободно ходить по территории лагеря. После трёх курсов МВТУ я был без пяти минут инженер. Этот завод, разобранный, эвакуировали с Украины, и по моим эскизам изготавливали механизмы, утерянные при эвакуации.
Начальник лагеря Межеригер предлагал мне остаться в лагере вольнонаёмным, переехать на восстановительные работы на Кавказ, но я постоянно просился на фронт - не хотелось мне возвращаться домой пленным, хотелось доказать, что я не трус и за свою Родину могу биться не хуже других.
В конце концов, я уговорил лагерное начальство, и 11 июня 1944 года был направлен Славгородским РВК в 35-й запасной артиллерийский полк.
Затем переведён в учебный арт полк в школу младших командиров, откуда в должности командира орудия был напрвлен на фронт в 27-й артдивизион 47-й тяжёлой миномётной бригады РГК. С этой частью учавствовал в боях в Польше, Германии, закончил войну 8 мая 1945 года на подступах к Праге, в Чехословакии.
После госпиталя 17 июля 1945 года направлен в 333-ю отдельную автотранспортную роту, и куда, на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от
25 сентября 1945 г. демобилизован как не окончивший курс обучения в МВТУ им. Баумана.
Я снова был принят в училище на третий курс, в сентябре 1948 г. поступил работать в НИИ Лаборприбор, в 1949 г. успешно окончил училище и, после его окончания сорок лет
проработал в НИИ счётных машин, что на Варщавском шоссе.
|
